Вряд ли даже самые верные последователи Джона Мейнарда Кейнса будут жаловаться на мучительный избыток досуга. А ведь этот классик в своем труде «Экономические возможности для наших внуков» утверждал в 1930 г., что колоссальное количество свободного времени должно стать одной из центральных проблем человечества через сто лет. То, что свободного времени у внуков будет просто завались, твердо знали и теоретики научного коммунизма. Проблемы они, правда, в этом не видели, а только радовались простору для всестороннего развития и приложения способностей трудящихся.
В капиталистическом обществе свободное время одного класса создается посредством превращения всей жизни масс в рабочее время.Карл Маркс
Капитал
К середине столетия коммунистическая и кейнсианская вера в светлое царство отдыха по обе стороны океана только окрепла. В то самое время, когда Никита Сергеевич Хрущев обещал коммунизм «уже нынешнему поколению советских людей» с соответствующими последствиями для досуга, американский физик, стратег и футурист Герман Кан рисовал не менее заманчивые капиталистические перспективы. К концу XX в., предсказывал он, у американцев в году будет 13 недель отпуска при четырехдневной рабочей неделе.
Сегодня 13-недельный отпуск выглядит столь же реальным, как и коммунизм, но в середине прошлого века он казался вполне вероятным достижением. С 1900 по 1950 г. продолжительность рабочего времени в США сократилась почти на четверть, и тенденция, казалось, только набирает обороты. Время отдыха росло еще более высокими темпами: люди тратили дома все меньше времени на то, что развлечением не назовешь, — уборку, стирку и другие скучные домашние обязанности.
В 1960-х, однако, тренд начал замедляться, а в 1980-х с продолжительностью труда и отдыха в мире и вовсе стало происходить что-то странное. Мало того что Западная Европа и США двинулись в разные стороны, так еще и внутри США произошел раскол. Малообразованные люди пока идут в направлении, которое указал Кейнс, а вот высокообразованные словно возвращаются в прошлое. Они почему-то все больше работают и все меньше отдыхают.
ПОКОЙ ИМ ТОЛЬКО МНИТСЯ
* Aguiar M., Hurst E. The increase in leisure inequality. NBER WP. Vol. 13837. March 2008.
** Ramey V., Francis N. A century of work and leisure. NBER WP. Vol. 12264. May 2006.
*** Назарова И. Б. Здоровье занятого населения. М.: ГУ-ВШЭ, МАКС Пресс, 2007.
«Футурологи, рассказывающие нам про избыток свободного времени, были правы в одном: благодаря стиральным машинам, микроволновкам и прочей бытовой технике мы действительно тратим меньше времени на домашние дела», — говорит экономист Эрик Херст из Чикагского университета. Вместе с коллегой из Рочестерского университета Марком Агийяром он подсчитал*, что средний американец за последние 40 лет действительно стал отдыхать чуть дольше прежнего.
С 1965 по 2005 г. у женщин прибавилось три часа свободного времени в неделю, у мужчин — пять. Все эти достижения, однако, свершились до 1985 г., причем группы населения с разным образовательным уровнем в 1960-1980-е обращались со своим досугом очень похоже. В последующие 20 лет, однако, их пути разошлись: в США появилось и стало нарастать неравенство в области свободного времени.
Мужчины, которые отучились меньше 12 лет, и мужчины, получавшие образование 16 лет и более, в 1985 г. отдыхали одинаковое количество времени. Однако с тех пор малообразованные стали отдыхать на восемь часов в неделю больше, а высокообразованные — на шесть часов меньше. Женщины, все больше вовлекаясь в рынок труда, тоже в целом стали меньше отдыхать. Но и у них та же тенденция: у высокообразованных время досуга сократилось на пять часов в неделю, у низкообразованных — только на два.
Херст и Агийяр измеряют именно отдых, а не просто нерабочее время. Это два разных понятия. Время, свободное от участия в рынке труда, расходуется помимо отдыха на всякие нерыночные занятия: воспитание детей, уход за родителями, уборку дома, приготовление еды, походы к врачу, общественную и религиозную активность. К чистому отдыху экономисты относят сидение у телевизора, общение с друзьями, спорт, чтение, хобби, еду, а также сон.
Быть может, малообразованные люди отдыхают вынужденно — просто потому, что их неохотнее берут на работу? Херст и Агийяр отвергли эту гипотезу. Они показали, что неравенство свободного времени растет во всех категориях занятости. Так, в 2003-2005 гг. малообразованные мужчины, у которых была работа, проводили на ней всего на час меньше, чем высокообразованные, но при этом ухитрялись отдыхать на четыре часа в неделю больше них — за счет того, что меньше трудились по дому, меньше воспитывали детей, реже ходили в церковь и занимались общественной деятельностью. Удивительно, но и у безработных наблюдалась та же самая тенденция: малообразованные мужчины имели больше свободного времени, чем высокообразованные, — на целых 10 часов в неделю.
ЧТО ТАКОЕ РАБОТА
Херст и Агийяр относят к отдыху занятия, в которых важен процесс, а не результат и которые не замещаются рыночными эквивалентами. Например, когда автор «Фрикономики» Стивен Левитт покупает гидропонную установку и растит в ней помидоры черри, себестоимость одного помидорчика — без учета трудозатрат звездного экономиста — составляет около $20. Не самое конкурентное предложение на овощном рынке, но для Левитта имеет ценность сам процесс. Несколько своих 20-долларовых помидоров он бы не променял на корзину покупных.
Но это редкий случай. Большинство людей при достаточном стимулировании (повышении зарплаты) станут больше работать, забросят огороды и начнут покупать помидоры в магазине.
Такая же реакция может быть и в отношении «чистых» видов отдыха, таких как сидение перед телевизором. Малообразованные люди мало зарабатывают, и, возможно, рыночные стимулы просто слишком слабы, чтобы оторвать их от дивана. Херста такое объяснение не устраивает. «За последние 20 лет выросли доходы всех групп населения, и, если бы мы наблюдали просто эффект замещения, свободного времени стало бы меньше у всех групп населения, а это не так. Проблема в том, что с 1960-х до 1980-х гг. время досуга у всех групп населения росло, а потом у высокообразованных его стало меньше», — рассказывает он 
. Готового объяснения «неравенства свободного времени» у Херста пока нет.
БОРЬБА ЗА КОЛЛЕДЖ
Валери Рейми, профессор экономики из Калифорнийского университета в Сан-Диего, не согласна с Херстом в деталях (например, по какому разряду проводить воспитание детей), но не оспаривает ценности открытия коллег. Плотно занимаясь исследованиями рынка труда, она сделала вывод**, что продолжительность отдыха не так уж сильно изменилась за последние сто лет, если принять во внимание большую образовательную нагрузку школьников. Но это не противоречит главной находке Херста и Агийяра.
Одной из причин «неравенства свободного времени», подозревает Рейми, может быть конкуренция, обострившаяся среди высокообразованных людей. Она обращает внимание на один из графиков, приведенных в ее работе, — время, которое тратят на детей менее и более образованные родители. На протяжении последнего столетия вторые всегда уделяли детям больше внимания, но в последние два десятка лет разрыв стал быстро расти. «Образованные мамы имеют больше шансов протолкнуть детей в колледж, — объясняет Рейми. — Попасть в хорошие колледжи все труднее, вот они и стараются».
Автор книги «Здоровье занятого населения»***, начальник отдела развития и качества образовательных программ Высшей школы экономики Инна Назарова считает, что в последнее время досуг в России уменьшился у всех групп населения. Низкооплачиваемые берут вторую и третью работу от бедности, высокооплачиваемые рвутся к карьерным высотам. Но в России нет статистики, которая позволила бы обнаружить «разрыв свободного времени» с той же достоверностью, что и в США. «В наш мониторинг экономического положения и здоровья населения после 1998 г. перестали включать вопросы о структуре распределения времени. Возобновили сбор информации по ним только в 2006 г., но результаты пока еще не успели обработать», — говорит старший преподаватель ВШЭ Елена Кобзарь, защитившая диссертацию «Продолжительность рабочего времени: тенденции и факторы изменения».
Херст не исключает, что в «разрыве свободного времени» виновата эндогенность. «Проще говоря, образованные люди любят работать», — смеется экономист. А чтобы достичь такой любви, нужно долго и трудно учиться.
