Корпорация монстров

Слово «корпорация» услаждает слух любого карьериста. Ибо звучит гордо. Подразумеваются «раскрученный trade mark», престижный бизнес-центр, бдительная охрана. Собственные: субкультура, пресса, этика. Демократия &

Согласно словарю, корпорация — это группа лиц, объединенных общностью профессиональных или сословных интересов. По идее, корпорация состоит из «активных полномочных и равноправных деятелей», которые имеют общие цели. И могут влиять на принимаемые руководством решения. Структурно и идеологически корпорация должна быть полной противоположностью учреждению, то есть «организации, образуемой для осуществления определенного рода деятельности». Учреждениями являются, например, школы или больницы, где больного не спрашивают, как его лечить, и где он обязан подчиняться правилам и требованиям администрации. В противном случае его накажут.

Но если взять, к примеру, империю McDonald’s, то приписать ее к демократическому союзу полноправных членов непросто. Как, впрочем, и любую другую корпорацию. Солидные конторы тем и отличаются от доморощенных мелких бизнесов, что работают по принципу муравейника, лишая сотрудника всякой инициативы и заставляя соблюдать субординацию.

Таким образом, юмор ситуации заключается в том, что любая корпорация является своей противоположностью, то есть самым настоящим учреждением. Причем больше всего напоминающим место заключения. Поэтому для изучения нравов, царящих в корпорациях, вполне можно использовать результаты знаменитого Стэнфордского тюремного эксперимента — Stanford Prison Experiment.

От тюрьмы не зарекайся…

Еще в далеком 1971 году психологи Стэнфордского университета решили подробнее изучить феномен разнообразных человеческих злоупотреблений, которые наблюдаются в армиях, тюрьмах и учебных заведениях. В тот момент в профессиональной среде бытовала такая точка зрения: садизм и бесчеловечность в указанных учреждениях вызваны тем, что в учителя да тюремщики идут люди с определенным «недемократическим» типом личности. Оказавшись в положении начальников, эти пресадисты, дескать, начинают реализовывать свои дурные наклонности, которые в обычной жизни сдерживаются общественным осуждением.

Толчком к эксперименту послужил заказ от US Navy. Американских военных заинтересовало, отчего в тюрьмах, где служат морские пехотинцы, часты беспорядки. Задача была поставлена четко: изучить структуру взаимоотношений охранников и заключенных с целью выявить корень зла.

Руководил экспериментом Филипп Зимбардо (Philip Zimbardo), который предположил, что виной всему не порочные наклонности, а сама расстановка сил в институтах, где одни унижены и подневольны, а другие имеют позиционное преимущество. Ученый полагал, что его исследования помогут американской армии избавиться от пятен на репутации в стиле злополучной иракской темницы «Абу-Грейб».

Приступая к работе, экспериментатор был убежден, что социальная роль, которую жизнь отводит человеку, определяет его поведение. То есть заключенный «играет» заключенного, а тюремщик — вертухая. Так любой преподаватель исполняет роль учителя, в меру своего понимания профессии, а ученик протестует, если в его мозгу сидит соответствующая схема. Излишне добавлять, что, согласно этой теории, спектаклю под названием «Жизнь» Господь забыл подобрать режиссера. Некому крикнуть категорическое «не верю!», а потому актеры выделываются, кто во что горазд. Не замечая, что получается так себе.

Искусственный отбор

Испытуемых отбирали следующим образом: в местной газете было дано объявление, из которого следовало, что за $15 в день молодые мужчины могут принять участие в психологическом эксперименте на тему «тюремное заключение». Откликнулись 75 человек (в основном студенты в поисках заработка). Каждого соискателя попросили заполнить анкету.

В которой среди прочего были вопросы касательно физического и психического здоровья, взаимоотношений с органами охраны правопорядка, особенностей характера. В результате отобрали 24 человека, которых сочли уравновешенными, «взрослыми», социально адаптированными. Они были описаны как «нормальные здоровые студенты, представители среднего класса», не знакомые между собой.

В результате жеребьевки одни стали заключенными, а другие — надзирателями. Арестованные должны были постоянно находиться в специально оборудованной тюрьме, а охранники отбывали рабочий день, после чего уходили домой.

По контракту, заключенным были гарантированы адекватная диета и медицинский уход. Физическое насилие исключалось, но в остальном их права ущемлялись. Ровно настолько, насколько они урезаются в местах заключения. Задачей охранников являлось поддержание порядка. В остальном все участники эксперимента были вольны вести себя как угодно. Причем псевдонадзиратели наивно полагали, что в центре внимания находятся именно заключенные, а сами они являются не более чем «частью интерьера». В то время как исследователей интересовали и те и другие.

Для усиления контраста между «преступниками» и надзирателями была подобрана соответствующая одежда. «Правонарушителей» нарядили в бесформенные балахоны, напоминающие женские ночные рубашки. Тюремщиков же экипировали военного стиля униформой и зеркальными черными очками. Они также имели при себе дубинки, свистки и другие атрибуты «власти», в то время как ноги арестованных сковывали цепи. Отсутствие нижнего белья и колпак на голове унижали и обезличивали заключенных еще более.

«Процесс пошел»

По плану, эксперимент должен был продлиться 14 дней. Ежедневно заключенных обеспечивали трехразовым питанием, водили в туалет и на прогулку, два часа отводилось на чтение. Дважды в неделю разрешалось посещение. Трижды в день проводилась перекличка. Охрана проверяла, все ли заключенные на месте и хорошо ли они помнят свои номера (имена на время эксперимента были упразднены). Любопытная деталь: первые переклички занимали не более 10 минут, зато к моменту завершения эксперимента длились до нескольких часов каждая.

К удивлению исследователей, стычки между охраняемыми и охраняющими начались практически сразу. Уже на второй день заключенные взбунтовались, а тюремщики подавили протест так яростно, что авторы эксперимента были вынуждены напомнить участникам, что применение насилия запрещено. С каждым часом поведение тех и других становилось все враждебнее. Инциденты следовали один за другим.

В роли провокаторов выступали охранники, обращавшиеся к заключенным в приказном тоне с использованием уничижительных выражений. Ощущение условности происходящего испарилось практически сразу, разговоры заключенных между собой перестали касаться темы «воли». Их интересовал лишь внутритюремный расклад. В который стали входить процедуры вроде чистки унитаза зубной щеткой и так далее и тому подобное.

Не прошло и шести дней, как ситуация окончательно вышла из-под контроля и эксперимент прекратили досрочно. Пятерых заключенных пришлось отпустить и того раньше из-за их тяжелого морального состояния (слезы, тревожность, беспокойство, возбуждение, бессонница). Любопытно, что после их ухода лишь двое из оставшихся сказали, что не вышли бы на свободу досрочно. За скромные 15 баксов эти испытуемые были готовы насиловать себя и дальше. Самое же интересное заключалось в том, что, узнав о завершении эксперимента, все преступники обрадовались, а стражи порядка, напротив, были откровенно разочарованы, что стало, по мнению ученых, одним из проявлений патологии власти.

Понятно, что не все охранники скатились до откровенного садизма и не все заключенные полностью утратили чувство собственного достоинства. Но оставшихся полноценными людьми не оказалось вовсе. Все испытуемые вжились в ситуацию сверх всякой меры. Чего авторы эксперимента не предполагали и — что самое удивительное — не заметили.

Женский взгляд

Неожиданно для всех конец опыту положил сторонний наблюдатель.

Им оказалась Кристина Мэслах (Christina Maslach), ныне известный психолог. Она не участвовала в подготовке эксперимента и пришла вечером пятого дня в импровизированную тюрьму, чтобы осмотреть место, где на следующий день должна была проводить опросы. Поначалу происходящее показалось ей унылым и скучным:

— Я оглядела тюрьму через видеокамеры, но там ничего не происходило. Тогда я перешла на другую сторону зала, где несколько охранников ждали начала своего дежурства. Молодая женщина перекинулась парой слов с юношей, который показался ей «обаятельным, веселым и смышленым». Потом поговорила с экспериментаторами. Они рассказали ей, что один из охранников отличается откровенным садизмом. Чуть позже, вернувшись к мониторам, Кристина попросила показать этого студента. Каково же было ее изумление, когда она поняла, что моральным уродом был не кто иной, как ее очаровательный собеседник:

— Его как будто подменили. Откуда-то появился южный говор, которого я сначала не заметила. Он иначе двигался, иначе говорил, и дело было даже не в акценте, а в том, как именно он обращался с заключенными. Доктор Джекил и мистер Хайд...

У меня внутри все перевернулось от этого зрелища. Часом позже, увидев, как охранники вели в туалет группу заключенных, она почувствовала тошноту. В результате свежеиспеченный доктор психологических наук устроила истерику со слезами, обвинив авторов исследования в том, что их научная работа просто-напросто издевательство над людьми. Разразился скандал, и эксперимент был прекращен досрочно по причине грубого нарушения этических норм.

Выводы тем не менее были сделаны. Среди прочего ученые сошлись на том, что:

роль определяет поведение человека в большей степени, чем его личность;

социум, навязывая эти роли, живет своей жизнью, независимо от актеров;

хорошего в человеке слишком мало, чтобы он мог противостоять тяжелым обстоятельствам;

добродетельных людей недостаточно, чтобы таковые могли управлять обществом «по справедливости»;

власть уродует людей;

униженное положение провоцирует развитие чувства неполноценности (некоторые заключенные были убеждены, что их сделали преступниками, а не охранниками, по причине их невысокого роста, что не соответствовало действительности);

у постоянного наблюдателя «замыливается» глаз, и он не видит аномалии происходящего. Поэтому эксперимент был прекращен лишь после вмешательства профессионала со стороны. В то время как вовлеченные в процесс научные работники даже не заметили, что скатились в зону патологии.

Пострадали все без исключения испытуемые: когда результаты (включая видеозаписи тюремного быта) были обнародованы, и заключенные, и охранники пережили тяжелейший стресс, увидев себя со стороны. Никто из них и предположить не мог, до чего способен дойти всего за пять дней самого обычного университетского эксперимента. Несчастным осталось лишь домыслить, что бы с ними произошло, окажись они в реальной экстремальной ситуации. В быту каждый волен думать про себя, что ему в случае чего достанет сил выступить по-геройски. Или хотя бы остаться человеком. Две дюжины студентов этой веры лишились навсегда. Кстати, как выяснилось впоследствии, целью заказчиков-военных была вовсе не борьба с садизмом, а желание научить солдат, как не опуститься до полного ничтожества, если случится попасть в плен к противнику. По большому счету, это можно понять: во всех бедах человечества виноваты не столько «твари агрессоры», сколько «твари дрожащие» и «твари равнодушные».

Осторожно, корпорация

Стэнфордский опыт наделал много шуму, но быстренько стерся из памяти широкой общественности.

А все потому, что на самом деле явился слепком с жизни, о чем никому не хотелось задумываться.

Ведь все без исключения люди состоят между собой в «сложно-подчиненных» отношениях, с соответствующими патологическими последствиями. И в семье, и в учебном заведении, и особенно на службе — одни руководят и давят, другие сопротивляются или смиряются. Только никто не снимает их на видео. С последующей трансляцией по национальному телевидению. А сериал мог бы выйти поучительный! Выражение «ты — начальник, я — дурак; я — начальник, ты — дурак» в полной мере отражает расклад, царящий в любой уважающей себя организации. Какой бы демократичной она ни казалась. Более того, «стэнфордская кутузка» на самом деле была аналогом корпоративной структуры, а вовсе не настоящей тюрьмы:

в тюрьме имеет место физическое насилие, «на фирме» — нет;

в заключении люди проводят годы, и никто их изза тяжелого стресса на волю не отпускает. С работы можно уволиться, если уж совсем невмоготу;

за сидение в настоящей камере не платят денег, с которыми было бы жаль расстаться. Работа в 85% случаев держит именно зарплатой;

для подопытных охранников участие в эксперименте и вовсе было обычным трудоустройством: по истечении восьми часов они уходили домой.

Разница заключалась лишь в том, что — структурированная организация подразумевает «два в одном»: многие сотрудники являются одновременно и начальниками, и подчиненными. То есть и их чморят, и они чморят.

Помнится, у Бердяева были замечательные рассуждения о рабстве и свободе человека. Из них следовало, что тиран и раб — это по сути одно и то же. То есть тот, кто любит унижать, может и на животе поползать.

Лишь истинно свободные люди не готовы играть в унизительно-унижающие игры. Но их, в масштабах человечества, абсолютное меньшинство. И они стараются держаться, как правило, вдали от корпоративных структур.

Как показал эксперимент, на руководящем посту деформация личности происходит особенно быстро. А это означает, что начальники в морально-нравственном отношении разлагаются быстрее, чем подчиненные. Причем сами этого не замечают. Недаром многочасовые переклички с использованием презрительных обращений казались молодым студентам-охранникам обычной мерой поддержания порядка. И не случайно они получали от этих экзерсисов неосознанное удовольствие.

В такие же унизительные действа часто превращаются планерки, совещания и прочие мероприятия корпоративного быта. Во время подобных процедур начальники частенько выступают в роли надзирателей, а подчиненные являются жертвами. Одни имеют право переходить на крик и оскорблять в неявной, а то и явной форме. Другие терпят унижения. Или выходят из игры, то есть увольняются. Оставшиеся пускают в ход пассивные формы агрессии, такие как интриги, саботаж, разнообразные «подставы». В результате найти вполне здоровый коллектив практически невозможно.

В массе своей сотрудники искренне ненавидят начальство, конфликтуют с коллегами, а домашние проблемы для многих становятся менее значимыми, чем служебные конфликты. Отсюда выражение «жить работой». Которое означает вовлеченность сверх допустимой меры в игровые взаимоотношения. Фанатичное карьеростроительство — явление того же порядка. Многие остервенело ползут вверх с одной лишь целью: обеспечить себе возможность гнобить нижестоящих.

Впрочем, опасность морального разложения подстерегает не только начальника, но и «хронического» подчиненного — человека, застрявшего внизу иерархии. Этот со временем рискует записать себя в loser’ы, счесть никчемным и ни на что не способным. То есть найти объяснение своим неудачам в том, что он просто ниже ростом, толстоват, лысоват, хромоват и вообще не удался. Крайнее проявление данной патологии — расстрел начальника и сослуживцев. В западной практике такие случаи отнюдь не редкость. Россия, став рыночным государством, тоже не избежит подобных инцидентов. «Кризис идентичности» — этот кризис современного общества — вызван тем фактом, что члены социума стали безликими инструментами, чувство идентичности которых зиждется на участии в деятельности корпораций или иных гигантских бюрократических организаций», — утверждал Эрих Фромм (Erich Fromm). Знаменитый американский ученый-гуманист был убежден, что деятельность корпораций вредит психическому здоровью человека. Стэнфордский эксперимент подтвердил эту догадку. Добавив к обезличиванию унижение, экспериментаторы всего за пять дней довели большинство уравновешенных и психически здоровых студентов-заключенных до острого невротического состояния. А у кого повернется язык утверждать, что на работе человек не подвергается унижению и обезличиванию — откуда тезис «незаменимых людей нет»?

Единственный конструктивный вывод, который можно сделать исходя из вышеизложенного, заключается в следующем: если вы относите себя к категории людей свободных (то есть не любите глумиться над окружающими и не терпите, когда вас пытаются унизить), обходите стороной «солидные» организации. И расстаньтесь с идеей сделать блестящую — с точки зрения социума — карьеру.

Напрашивается и неконструктивный вывод: человек — скотина.

Но не потому, что быстро ко всему привыкает.

А потому, что моментально становится монстром.

Только дай ему такую возможность.